Часть 2 (любительский перевод)
Я пришла в этот мир как единородная дочь Бога
Дерево с глубокими корнями
Когда я осторожно закрыла глаза и прислушалась к резким ветрам, дующим по кукурузному полю, это было похоже на то, как будто тысячи лошадей бегут по пустыне. Он запечатлел динамичный дух рыцарей Когурё, мощно скачущих по континенту. В других случаях, если я слушала тихо, я могла услышать другой звук, нежное «Уууу! Уууу!» — улюлюканье совы на высоких ветвях деревьев глубоко в горах.
Я помню те летние ночи, когда я засыпала, держась за руку матери, и в ушах эхом разносилось улюлюканье сов. Прошло более 70 лет, но красивые пейзажи и успокаивающие звуки Анджу остались в моем сердце. Мой родной город хранит у меня много прекрасных воспоминаний, и я хочу вернуться туда. Однажды я обязательно вернусь домой.
Когда я родилась, моему отцу Хан Сын Ын приснилось сказочное видение. Он увидел яркий солнечный свет, отражающийся в густой сосновой роще. Свет упал на двух журавлей, которые гармонично танцевали. Он решил назвать меня «Хак Джа», что означает «ребенок журавля».
Я принадлежу к ханьскому клану Чхонджу в провинции Северный Чхунчхон, исторической родине этого клана. «Чхунчхон» означает «чистый и ясный центр сердца», а Чхонджу означает «чистая деревня». Когда вода в реке или море чистая, можно увидеть, как рыба плывет до самого дна. Я могла видеть светлое настроение моих чистых и скромных предков, живущих в чистой и прозрачно окружающей среде Чхонджу.
Китайский иероглиф моей фамилии «Хан» имеет разные значения. Это может означать «один», символизирующий Бога. Это также может означать «большой», то есть достаточно большой, чтобы вместить все созданные вещи во вселенной, и «полный», означающий изобилие. Отец-основатель клана Хан, Хан Лан, был почитаем как преданный патриот Королевства Корё. Король Кореи признавал людей, обладающих гражданской добродетелью, и награждал их землей и постоянным пособием. Суд внес их имена в книгу почета, и есть запись о Хан Лане.
История Хан Лана такова: он построил бюро сельскохозяйственного управления в районе Чхонджу под названием Бангсо-дон и превратил большую часть земли в продуктивные сельскохозяйственные угодья. Когда разразилась война между корейскими кланами, Ван Геон — дворянин и военный генерал — прошел через Чхонджу, чтобы сразиться с Кён Хвен, королем Ху-бэкче. Хан Лан приветствовал Ван Геона, накормил его армию из 100000 солдат и его на поле боя. Как только Ван Геон стал королем, он объявил Хан Лана преданным патриотом. Репутация Хан Лана как «основателя» королевства сохранилась на протяжении веков.
Через тридцать три поколения после Хан Лана я родилась в его семье. Цифры 3 и 33 значимы. Иисус попросил трех учеников помолиться с ним в Гефсимании. Он пророчествовал, что Петр предаст его три раза, прежде чем петух пропел. Отвергнутый людьми, Иисус был распят в возрасте 33 лет, но обещал вернуться. Он был одним из троих, распятых в тот день, одному из которых он сказал: «Сегодня ты будешь со мной в раю». На третий день Иисус воскрес из могилы. Число три означает Небеса, Землю и человечество. Это означает полное исполнение как небесного закона, так и закона природы.
Корейский народ произошел от расы Донги, мудрых людей, которые изучали звезды и сумели достичь небесной удачи. Они развили процветающую культуру сельского хозяйства, поклонялись Богу и были миролюбивыми. Люди Донги основали королевства, основанные на имени «Хан». Некоторые люди, в том числе мой муж, цитируют записи, которые показывают, что народ хан появился еще до эпохи Кочосон, которая считается первым корейским королевством. В основополагающей легенде Кореи, называемой легендой о Дангуне, говорится, что мы были избраны потомками Небес по глубокой воле Бога.
Наш народ еще называют расой Баедалов. Китайские иероглифы bae и dal означают яркость и блеск. Эта атрибуция признает наше благоговение перед Богом и любовь к миру и безмятежности. По сей день, Корея известна как «страна утреннего спокойствия».
Тем не менее, 5000-летняя история корейского народа полна глубокой печали. Иностранные державы постоянно проходили через Корею, топча нас, как дикую траву, и оставляя обнаженными, как голые ветви дерева в самую холодную из зим. Но мы никогда не теряли своих корней. Мы преодолевали иностранные вторжения с мудростью и терпением и выжили как нация, и мы этим гордимся.
Невозможно не задаться вопросом, почему Бог позволил этому народу перенести такие большие невзгоды. Я считаю, что это было подготовить людей, которым Он мог бы доверить великую миссию. Мы узнаем из Библии, что избранный Богом народ всегда терпит большие невзгоды. На основании Ноя, Авраама и других провиденциальных фигур Бог подготовил народ Израиля как тех, кому Он мог послать Мессию, Иисуса Христа. Столкнувшись с отвержением, Бог должен был позволить Иисусу претерпеть великие испытания и невзгоды и, наконец, пожертвовать своей жизнью на кресте.
Две тысячи лет спустя Бог избрал корейский народ и доверил им Своего единородного Сына и единородную Дочь, тем, кто мог переносить страдания и отвержение, продолжая прощать и любить всех людей, тем самым открыв сердце Бога, полное родительской любви. Точно так же Богу нужна была нация, способная вынести страдания ради всех народов. Бог подготовил к этому корейский народ. Многие народы пострадали и исчезли из истории, но корейцы выжили. Таким образом, Бог доверил этому народу благородную миссию.
Как курица обнимает свой выводок
Когда я родилась, Земля стонала от боли, как поле битвы, на котором люди проливали кровь друг друга. Люди жили в полном замешательстве и тьме и бездушно эксплуатировали друг друга. Как часть этой жалкой мозаики, Корейский полуостров претерпел неописуемые мучения во время японской оккупации, которая длилась 40 лет, с подписания договора о протекторате между Кореей и Японией в 1905 году до нашего освобождения в 1945 году. Я родилась в этот период угнетения.
Я родилась в 1943 году в Анджу, провинция Южный Пён-ан на территории современной Северной Кореи, в 4:30 утра 10 февраля по солнечному календарю и в шестой день первого лунного месяца того года. Я четко помню адрес своего дома, 26, Sineui-ri Anju-eup, который был переименован в Chilseong-dong, на территории нынешнего города Anju. Мой дом находился недалеко от центра деревни, и в окрестностях было очень тепло и уютно, как если бы мы были цыплятами, прижимавшимися к наседке.
В отличие от соседних домов с соломенной крышей, у моего дома была черепичная крыша и большое крыльцо. За ним возвышался небольшой зеленый холм, поросший каштанами и соснами. Прекрасные цветы распускались, и разноцветные листья падали в ритме времен года, и я слышала, как все птицы поют и щебечут вместе. Когда весна согревала землю, между забором ярко улыбались желтые форзиции, а на холме красными расцветали азалии. Небольшой ручей протекал через нашу деревню, и, за исключением случаев, когда он замерзал в середине зимы, я всегда могла слышать смех воды. Я росла, наслаждаясь счастливыми звуками птиц и ручья, как если бы они были хором природы. Даже сейчас думать о жизни в моем родном городе — это все равно, что прижаться к уютным и сердечным материнским объятиям. Это воспоминание вызывает у меня слезы.
Между нашим домом и холмом у нас было небольшое кукурузное поле. Когда кукуруза созрела, шелуха треснула, и желтые зерна кукурузы проступили сквозь длинные шелковистые волосы. Моя мама варила созревшую кукурузу, складывала большое количество початков в бамбуковую корзину и звала наших соседей, чтобы они пришли поесть. Они заходили в наш дом через калитку, построенную из прутьев, садились кругом на крыльце и ели с нами кукурузные початки. Я помню, как удивлялась, почему их лица не выглядят очень яркими, хотя они с благодарностью ели вкусную еду. Подумав об этом спустя годы, я поняла, что эти люди обеднели из-за жестокой эксплуатации оккупационного правительства.
Я протискивалась между взрослыми и пыталась съесть зерна с небольшого початка кукурузы, но в детстве у меня ничего не получалось. Заметив меня, мама нежно улыбалась, отламывала несколько желтых зерен от початка и клала их мне в рот. Я помню, как зерна сладкой кукурузы катились вокруг моего рта, как будто это было вчера.
Легенда о мосте Даллае
«Мама, почему эта провинция, в которой мы живём, называется Пхен-ан?» Я была полна любопытства, и всякий раз, когда у меня возникал какой-то вопрос, я бегала к матери и спрашивала у нее ответ. Каждый раз мама любезно отвечала. «Что ж, дорогая, — ответила она, — это называется так, потому что часть Пхен — это первый символ Пхеньяна, а часть Ан — это первый символ Анджу».
«Почему они берут по одному символу из каждого имени?» спросила я.
«Это потому, что оба они большие районы», — сказала она. Со временем Анджу превратился в большой город. Он был окружен обширным пространством, которое идеально подходило для ведения сельского хозяйства, и обычно здесь было много еды.
Мой отец, Хан Сын Ын, родился 20 января 1909 года. Он был старшим из пяти детей Хан Бёнгона и Чхве Ги Бён из клана Чхонджу Хан в деревне Ёнхын, недалеко от города Анджу. Отец поступил в государственную школу Птимари Мансон в 1919 году, когда ему было 10. Он был вынужден уйти после окончания четвертого класса, но его желание учиться привело его в 1923 году в частную школу Юкён, которую он окончил в 1925 году в 16 лет. Затем он на десять лет стал учителем в своей альма-матер, школе Юкён. Во время хаотичного периода с момента освобождения Кореи до 1946 года он был заместителем директора другой своей альма-матер, начальной школы Мансон.
Я прожила с отцом недолго, но его мягкий характер и черты лица запечатлелись в моей памяти. Он был дотошным и бережливым, и очень сильным. Однажды он гулял по местной дороге, когда увидел людей, пытающихся очистить большой камень c рисового поля. Он подошел, поднял камень и сдвинул его в сторону. Он был набожным христианином и последователем преподобного Ли Ён-до, пастора Новой Церкви Иисуса. Из-за того, что мой отец работал учителем и вел активную жизнь веры, он редко бывал дома. Он прожил жизнь служения Богу, хотя правительство отслеживало и преследовало христиан из независимых церквей, таких как его.
Моя мать, Ён Аун-э, родилась 18 марта 1914 года в Чхонджу, провинция Северный Пхеньян. Это город, где родился мой муж, отец Мун. Она и ее младший брат (мой дядя) родились в семье набожных христиан, Хон Ю Ил и Чо Вон Мо.
Моя бабушка по материнской линии, Чо Вон Мо, была прямым потомком Чо Хан Чжун, богатого ученого из династии Чосон. Чо Хан Чжун жил в деревне с черепичными крышами в Чонджу, сообществе людей, занимавших государственные должности. Недалеко от его дома был мост через реку Далла. Когда-то это был прочный мост, сделанный из аккуратно сложенных больших камней, но со временем он разрушился до такой степени, что никто не мог перейти по нему. Ни у кого не было времени или ресурсов, чтобы починить мост, и однажды наводнение смыло его и закопало камни в русле реки.
Как и все остальные, Чо Хан-Джун знал пророчество, которое передавалось из поколения в поколение:
Если камень, высеченный в виде тотемного столба, стоящий у моста через реку Далла, будет похоронен, то корейская нация упадет, но если этот камень будет явно открыт для людей, то в Корее развернутся новое небо и земля.
Мост через реку Далла был важен и по другой причине. Чтобы китайские посланники совершали свой ежегодный переход к резиденции правительства Кореи в Сеуле (в то время называвшейся Ханьяном), они должны были пересечь этот мост. Теперь его не было, и у правительства не было денег на его восстановление. В отчаянии, официальные лица разместили бюллетень с призывом к гражданам восстановить мост. Дедушка Чо Хан-Джун принял призыв и восстановил мост за свой счёт. Новый прочный каменный мост был достаточно высок, чтобы лодки могли проплыть под ним.
Дедушка Чо Хан-Джун потратил на это задание все свое состояние, и когда оно было выполнено, у него остались только три медные монеты. Этого хватило как раз на то, чтобы купить новые соломенные сандалии, в которых он нуждался, чтобы должным образом присутствовать на церемонии открытия моста на следующий день. Той ночью ему приснился дедушка в белой одежде, который подошел к нему и сказал: «Хан-Джун, Хан-Джун! Ваша искренняя преданность тронула Небеса. Я ожидал послать Сына Неба в вашу семью. Однако, поскольку вы купили сандалии, я пришлю в вашу семью Принцессу Небес».
Дедушка Джо Хан-Джун проснулся от этого сна и обнаружил, что рядом с мостом внезапно появилась каменная статуя Будды Майтрейи. С годами это чудо создало такую атмосферу, что те, кто проходил мимо этого Будды, слезали с лошадей, чтобы поклониться, прежде чем продолжить свой путь. Жители деревни дивились этому знамению от Бога и построили над статуей убежище, чтобы она не подвергалась воздействию дождя или ветра.
На этой основе преданности и верности, поколения спустя, по семейной линии Чо Хан-Джун, Бог послал бабушку по материнской линии, Чо Вон-мо. Мы, три женщины — бабушка Чо Вон-мо, ее дочь (моя мать) и я — все имели очень глубокую христианскую веру. Мы также были единственными дочерьми, родившимися в наших семьях в течение трех поколений.
Провидение, способствовавшее рождению единородной дочери Бога на Корейском полуострове, было основано на бесчисленных условиях преданности, которые давным-давно начались с моих предков Хан Лан и Чо Хан-джун и продолжались из поколения в поколение до сих пор.
Бог твой Отец
«Мое милое дитя, пойдем в церковь?»
Когда я слышала эти слова, я бежала к маме. Она брала меня за руку, и мы ходили в церковь. Думаю, долгая прогулка с мамой была причиной того, что мне нравилось ходить в церковь. Однажды в воскресенье, когда мы вернулись в нашу деревню после церкви, моя мать остановилась как вкопанная. Она сорвала полевой цветок, застенчиво распустившийся на обочине дороги, и засунула его мне в волосы, прямо за ухо. Она поцеловала меня в щеку и прошептала мне нежным, любящим голосом: «Как хорошо ты выглядишь, моя единственная дочь Господа!»
Глаза матери всегда выглядели одинаково. Они были чистыми и глубокими, почти как если бы ее радужка сливалась с голубым небом. Когда я посмотрела ей в глаза, я увидела следы слез, но, не зная ее глубины, я была только взволнована и обрадована словами: «Единственная дочь Господа», Мать часто называла меня «драгоценной дочерью Господа». С ударением, как если бы она молилась. На протяжении всей своей жизни она использовала этот термин, когда молилась за меня, свою единственную дочь.
Таким образом, я выросла с чувством гордости за то, что я была дочерью Бога, дочерью Господа. Моя бабушка по материнской линии, Чо Вон-мо, тоже посмотрела мне в глаза и ясно сказала: «Бог — твой Отец». Из-за этого, когда я слышала слово «отец», мое сердце разрывалось в груди. Для меня слово «отец» напоминало не моего отца, а нашего Небесного Отца. Из-за такой любви в моем доме я никогда не беспокоилась о своей жизни. Несмотря на нашу бедность и, несмотря на то, что моего отца не было с нами, я всегда был довольна. Это произошло потому, что я знала, что Бог был моим Отцом, что Он был причиной моей жизни, и что Он всегда был рядом со мной, заботясь обо мне. У меня было сильное чувство, что Бог был моим настоящим Родителем.
Теперь я понимаю, что у меня была чуткая духовная интуиция. Мой муж узнал это во мне и похвалил меня за понимание происходящего…
Моя бабушка и мама научили меня выполнять обязанности небесной любви, а не зацикливаться на том, что я переживаю лично. Они подали мне пример, полностью и всем сердцем повинуясь Богу. Для Него они были не против выполнения изнурительных усилий, которые, казалось, растопили их костный мозг. Они возносили свои молитвы очень серьезно и внимательно, как если бы они строили высокую каменную башню. Они также поставили другие необычные условия, которые я не полностью понимала. Они также склонялись перед Иисусом сотни и даже тысячи раз в день. Они готовили еду для Иисуса и шили для него одежду, как если бы он жил в нашем доме с нами, а затем они сделали то же самое для Господа, которого они встретили, и своей скудной пищи и ресурсов со всеми, кто в этом нуждался. Их щедрый и счастливый дух тронул меня и сформировал мой характер, когда я росла.
Несколько раз в день я стояла на краю нашего крыльца и смотрела на чистое небо. Поразительно, как часто я видела в полете три или четыре красивых журавля. Я продолжала смотреть в небо даже после того, как журавли скрылись из виду, мои руки крепко обвивали мою грудь, чтобы сдержать сердце, которое, как я чувствовала, вот-вот вырвется из моей груди и присоединится к журавлям в небе.
Однажды мама неожиданно спросила меня: «Ты знаешь, как ты плакала, когда родилась?»
«Я была маленьким ребенком, — ответила я, — поэтому я, должно быть, плакала, Ваа».
«Нет, не плакала», — сказала она. «Ты кричала:« Ла-ла-ла-ла-ла », как если бы ты пела! Твоя бабушка сказала: «Возможно, этот ребенок вырастет и станет музыкантом». Я запечатлела ее слова в своем сердце, так как я думала, что они могут символизировать мое будущее. Однако мама не закончила рассказывать мне о моем младенчестве.
Она сказала, что после того, как она съела свою первую тарелку супа из морских водорослей, традиционного обеда для матери после родов, она взяла меня на руки и заснула. Во сне она увидела, что перед ней появился Сатана, чудовищный демон. Он кричал так громко, что даже горы и ручьи звенели его устрашающим голосом. «Если я оставлю этого ребенка в покое, мир окажется в опасности», — кричал он. «Я должен покончить с ней прямо сейчас». Вдруг он хотел меня ударить. Моя мать прижала меня к себе и бросила на него всю свою энергию, чтобы объявить о его поражении.
«Сатана, немедленно уйди!» — яростно сказала она. «Как ты смеешь пытаться причинить ей боль, когда она самое драгоценное дитя Небес! Я изгоняю вас во имя Господа! Убирайся из моего присутствия! У тебя нет права здесь находиться! Небеса выбрали этого ребенка, и ваши дни силы подошли к концу!»
Мама кричала так громко, что в комнату ворвалась бабушка и встряхнула ее. Она взяла себя в руки, глубоко посмотрела мне в лицо и стала искать в своем сердце причину, по которой сатана пытался ударить меня. Она восприняла этот опыт как знак того, что мне суждено ударить по голове змеи. И это был ответ на молитвы ее и моей бабушки. «Я должна воспитать этого ребенка с полной преданностью», — поклялась себе мама. «Я выращу ее, чтобы она стала чистой и красивой девушкой для Господа, и защищу ее от осквернения светского мира».
Примерно через месяц ей приснился еще один сон. На этот раз на залитом солнцем облаке к ней явился небесный ангел, одетый в мерцающее белое. «Сун-аэ». Ангел заговорил; «Я уверен, что вы, должно быть, чувствуете себя неспособным подготовить этого ребенка к служению, которое имеет в виду наш Небесный Отец, но не думайте об этом. Этот ребенок — дочь Господа, а вы ее няня. Пожалуйста, посвятите всю свою энергию воспитанию ее с абсолютной верой, любовью и послушанием».
Однако сатана не сдавался. Пока мы не покинули Северную Корею, он будет появляться во снах матери, выглядя отвратительно и высказывая угрозы, как драматические, так и скрытые. Мать упорно боролась, чтобы защитить меня в течение нескольких лет. Когда я услышала об этих снах от своей матери, я стала очень серьезной: «Почему сатана пытался причинить мне боль? И почему он продолжал преследовать меня?» Я заинтересовалась.
Мой отец сыграл важную роль
«Хорошо, с этого момента ты должна носить их, когда выходишь на улицу», — сказал мне дед по материнской линии. Я посмотрела на странную обувь и спросила: «Что это?» «Их называют высокими каблуками», — сказал он.
Во время японского колониального господства в Корее такая западная мода, как высокие каблуки, почти никогда не использовалась в сельской местности. Однако мой дед, Хун Юйл, был просвещенным джентльменом, который приветствовал современные вещи. Он лично приехал в город и купил туфли на каблуках для всех женщин в своей семье. Он был высоким, дружелюбным и красивым, и все очень уважали его прогрессивное мышление. Несмотря на то, что он вырос в семье строгих конфуцианских традиций, он опередил это время. Интересно, что когда я впервые встретила Отца Муна, в глубине души я подумала, что он похож на моего деда. Это была одна из причин, по которой я могла чувствовать себя непринужденно с Отцом Муном, когда я впервые встретила его, хотя мне было всего 13 лет. Он не был для меня чужим.
Моя бабушка по материнской линии, Чо Вон-мо, была миниатюрной женщиной с красивыми чертами лица. Помимо того, что она была набожной христианкой, она была трудолюбива и активна. Она зарабатывала на жизнь тем, что вела небольшой бизнес под названием Pyong-an Store, продавая и ремонтируя швейные машины. В то время швейные машинки были дорогими и считались самой важной частью приданого невесты. Горожане восхищались моей бабушкой за то, что она давала большие скидки семьям новых невест и за то, что устанавливала планы оплаты, что тогда было неслыханно. Бабушка ходила из деревни в деревню, чтобы собрать ежемесячные платежи, неся меня на спине. Во время этих экскурсий я впервые познакомилась с миром в целом.
Семья моего деда переехала из Чхонджу, который является родным городом моего мужа, и перебралась через реку Чхончхон в город Анжу, а точнее, Шинеуи, деревню в городе Анжу. Моя мать унаследовала искреннюю веру бабушки Чо Вон-мо; они посещали местную пресвитерианскую церковь в Анжу, пока ей не исполнилось 19 лет. Пастор той церкви на самом деле дал моей матери ее имя, Хонг Сун-э. Моя мама училась в начальной школе Анжу, а в 1936 году окончила христианскую миссионерскую школу под названием Пхеньянская академия святых.
Мои родители поженились в Новой Церкви Иисуса 5 марта 1934 года, а я, их первый и единственный ребенок, родилась в 1943 году, девять лет спустя. Этот необычно долгий промежуток времени прошел не потому, что мои родители были бесплодны, а потому, что они жили отдельно, каждый был поглощен своей жизнью веры, а для моего отца — своей педагогической карьерой. Он преподавал в стране Ёнбэк провинции Хванхэ, которая находилась на некотором расстоянии от моего материнского дома, и моя мать не хотела туда переезжать. Сильная преданность моей матери Иисусу заставила ее сосредоточить все свое время и внимание на церковной работе. Была и другая причина. Мои бабушка и дедушка по материнской линии, Хун, хотели сделать моего отца, Хан Сын Ына, своим наследником, но он не принял этого. Как старший сын в семье Хань, его родители не позволяли ему пустить корни в доме жены. Поэтому она не переехала к нему, а он к ней. Но Бог хотел, чтобы я родилась, и поэтому я приехала в дом моих бабушек и дедушек в Шинеуи-ри, Анжу. Я выросла там и совершенно естественно приняла Бога.
В 1945 году, когда Корея вновь обрела независимость, великие державы разделили наш полуостров по 38-й параллели, и вскоре радость от возвращения нашей страны превратилась в отчаяние. Русские поставили во главе корейскую коммунистическую партию, и она проводила политику, опирающуюся на жестокое угнетение. Мне было четыре года, когда мой отец внезапно появился в нашем доме и объявил: «Условия здесь не улучшатся. Моя семья не может жить в Северной Корее. Пойдем на юг».
Моя мама не могла не задуматься о неожиданной просьбе отца. Хотя она жила с единственной целью — встретиться с Господом Второго пришествия, она фактически не знала, что будет делать, когда встретит его. Просьба мужа разорвала ее на две части: «Не лучше ли остаться здесь и идти неизвестным путем воли Божьей? Или я должна жить как обычная домохозяйка?» Она обдумала эти вещи, а затем приняла решение. «Я не уступлю преследованию коммунистов», — сказала она. «Я останусь здесь и продолжу идти путем веры, чтобы принять Господа». Мой отец был ошеломлен, но он ушел, как и планировал.
Моя мать была не единственным человеком, который остался на Севере из-за веры в то, что там явится Иисус. Пхеньян называли «Иерусалимом Востока», и христианство там процветало. Это было святое место, где церкви готовились принять Мессию во время Второго Пришествия. Хотя основные христиане говорили, что он придет на облаках, духовные группы в Пхеньяне полагали, что он придет во плоти. Моя мама вместе с бабушкой полностью в это верили. Теперь они посещали Новую Церковь Иисуса, одну из самых ревностных церквей в городе. Моя мать решила остаться в Пхеньяне и продолжить свою миссию в качестве члена верной семьи Мессии.
Хотя мой отец делал все возможное, чтобы выполнять свои обязанности мужа и отца, Божье провидение в конце концов разрушило нашу семью. Наблюдая за ним, когда он выходил через ворота, я подумала: «Это не последний раз, когда я увижу своего отца». Однако я ошибалась. Это был последний раз, когда я видел его.
За исключением того времени, когда я была очень молода, я прожила свою жизнь без отца, Хан Сын Ына. Иногда я задавалась вопросом, где он и что делает, но никогда не собиралась его искать. Это произошло из-за слов, которые я слышала от бабушки и матери с тех пор, как я была маленькой девочкой: «Твой Отец — Бог». Я росла, зная, что эти слова являются неизменной истиной. Поскольку я родилась как дочь Бога, я твердо верила, что Он мой истинный Отец. Поэтому отъезд отца меня не обидел.
Из моего зачатия я была создана как Истинная Мать, которая посвятит свою жизнь Божьим целям. Я вижу все с этой точки зрения — японское колониальное правление и корейскую войну, мое детство, полное невзгод, мою семью, состоящую из бабушки и матери по материнской линии, христианскую любовь, которая окутывала нас днем и ночью. Я дорожу этим периодом роста, созданным Небесами. Когда все сказано и сделано, мой отец сыграл важную роль.
Позже я узнала, что мой отец посвятил свою жизнь образованию в Южной Корее, преподавал в более чем 16 школах в течение 40 лет и ушел с должности директора. Весной 1978 года его мирно приняли в объятия Бога. Много времени спустя, когда наше Движение Объединения строило свою международную штаб-квартиру на озере Чхонпхён, я узнала, что мой отец преподавал в начальной школе Мивон в деревне Сорак. в нескольких километрах от нашего комплекса. Поскольку я сейчас живу в этом месте, я понимаю, что план Бога заключался в том, чтобы в конце концов объединить меня и моего отца.